Некий вельможа на светском приеме заговорил с М.В. Ломоносовым:

Ведь я Рюрикович! Мое генеалогическое древо
восходит корнями к Владимиру Святому. А ты, Михайло,
сын Васильев, способен что-нибудь подобное сказать о
своих предках?

Увы, нет,— с грустью отвечал Ломоносов.—
Все записи моего рода погибли при Всемирном потопе.

 

Могущественный фаворит императрицы Елизаветы Петровны И.И. Шувалов однажды пригрозил М.В. Ло­моносову:

—      Мы отставим тебя от Академии!

—      Нет,— возразил  Ломоносов,— разве Акаде­мию отставите от меня!

 

На лекцию астронома С.Я. Румовского пожаловал с опозданием какой-то студент в костюме для верховой езды и с хлыстом в руке.

Я выражаю вам благодарность,— обратился к
нему с кафедры лектор.

За что? — опешил студент.

За то, что вы не въехали сюда на коне.

 

Знаменитый астроном В.Я. Струве как-то признал­ся, что ему было не по себе, когда руководимую им Пул­ковскую обсерваторию посетил сам царь со свитой круп­нейших сановников, увешанных орденами.

—      Понимаете ли,— говорил Струве,— вижу мас­
су звезд и все не на своих местах!

 

Математику М.В. Остроградскому, очень не любив­шему модничать, портной сшил новый костюм.

Я сделал все по моде,— уверял он,— вы не
должны отставать от века.

Да, но как же я угонюсь за веком в таких узких
штанах? — возразил Остроградский.

 

Профессор С.П. Шевырев, хотя и прекрасный лек­тор, злоупотреблял безотчетно междометием «гм», что зачастую было очень некстати. Однажды, пересказывая

студентам содержание какой-то комедии, Шевырев про­говорил:

—      Он  вводит ее в свой  кабинет и закрывает
дверь — гм...

 

Некий    юрист   поспорил   однажды   с   хирургом Н .И. Пироговым о том, какая из их профессий древнее.

—      Моя профессия начинается чуть ли не с начала
мира,— говорит   юрист,— Каин   убил   Авеля   и   вот
вам — уголовное преступление.

Моя же профессия,— отреагировал Пирогов,— родилась именно с рождением мира. Бог сотворил Еву из ребра Адама — вот вам и хирургическая операция.

 

Некто предположил, что Н.И. Пирогов как анатом может излечивать любые болезни.

—      Анатомы,— возразил Пирогов,— то же, что
носильщики и извозчики: они отлично знают все улицы и
переулки, но не ведают о том, что творится внутри домов.

 

В кабинет академика Н.Н. Бекетова вбежал встре­воженный слуга.

Николай Николаевич! У вас в библиотеке воры! Ученый с трудом оторвался от работы.

—      И что же они там... читают?

 

Одна из пациенток спросила С.П. Боткина:

—      Какие упражнения самые полезные, чтобы по­
худеть?

 

Поворачивать голову справа налево и слева на­право!

Когда?

Когда вас угощают.

 

Некий студент трижды проваливался на экзамене по анатомии у С.П. Боткина. Друзья потерпевшего пришли к ученому с тревогой: неудачник грозит покончить с со­бой, «вонзить нож в сердце». Боткин успокоил их:

—      Ваш друг не знает строение человеческого тела.
Он не найдет сердца.

 

В 80-х годах XIX в. на юридическом факультете Пе­тербургского университета читал политическую эконо­мию профессор Э.Р. Вреден. Читал он так, что студенты говорили о нем:

—      Не столько вреден, сколько бесполезен.

 

Однажды князь А.П. Ширинский-Шихматов посе­тил Московский университет. Ему представили профес­соров, среди которых были медик В.А. Тихомиров и фи­лолог С.Н.Тихонравов. Сановник ласково осведомился:

Вы родственники?

Да,  Ваше  Сиятельство,— отвечал  Тихонра-
вов,— все Тихомировы, Тихонравовы и Тихо де Бра­
ге — родственники!

 

Профессор Петербургского университета А.Н. Ве-селовский часто пропускал лекции. Ректор, желая уп-

 

рекнутьего в предельно деликатной форме, сказал на за­седании Ученого совета:

Вот, изволите ли видеть, говорят, что некоторые профессора пропускают лекции.

А.Н. Веселовский тут же откликнулся:

—      Неужели? Да кто же это такая свинья?

 

На лекции палеонтолога А.О. Ковалевского один студент из озорства запел петухом. Все рассмеялись. Ко­валевский — тоже. Потом, достав часы, ученый сказал: Они сильно отстают. Судя по ним, теперь пол­день, а по петушиному пению — 3 часа утра. Можете поверить моему слову: инстинкт низшего животного безошибочен.

 

Василий Осипович Ключевский читал лекции в Мос­ковской духовной академии. Однажды, увидев перед со­бой группу слушателей, уже постриженных в монахи, он приветствовал их:

—      Поздравляю вас, отцы, с тем, что вы удостои­
лись воспринять чин ангельский! — и затем, обратив­
шись к слушателям, еще не принявшим пострижения,
продолжил.— И вас, господа, поздравляю с тем, что вы
сохранили образ человеческий!

 

Дмитрий Иванович Менделеев на досуге очень любил читать авантюрно-приключенческие романы А. Дюма.

—      Ловко написано,— говорил он, довольный.—
Вон у Достоевского убьют человека и — два тома муче­
ний, а здесь на одной странице шестерых убивают и нико­
го не жалко!

 

Будучи в Нью-Йорке, Д.И. Менделеев спросил у не­гра, подметавшего улицу, как пройти к библиотеке. Негр бросил метлу и вызвался проводить его. Когда же Мен­делеев предложил ему вознаграждение, тот отказался.

Почему же вы меня проводили? — удивился
Менделеев.

Потому что вы первый обратились ко мне по-че­
ловечески, как равный к равному, а не как к собаке.

 

Николай Егорович Жуковский был чрезвычайно рассеян. Однажды, проговорив целый вечер с молоде­жью в своей гостиной, он вдруг поднялся и начал тороп­ливо прощаться, бормоча:

—      Однако я засиделся у вас, господа, порадомой...

 

Георгий Валентинович Плеханов был высокомерен в отношениях с молодыми марксистами. Как-то один из них засуетился перед ним, повторяя:

Товарищ Плеханов! Товарищ Плеханов!..

Заметьте  и  запомните,  молодой  человек,—
оборвал его Плеханов,— товарищ министра министру — товарищ, но министр товарищу министра — от­нюдь не товарищ!

 

Одна из сотрудниц академика И.П. Павлова обрати­лась к нему за консультацией. Академик был чем-то за­нят и, чтобы скорее освободиться, сказал ей что-то нев-

попад. Она же восприняла сказанное как перл мудрости, запомнила и при следующей встрече с ним процитирова­ла. Павлов рассвирепел:

—      Кто наплел вам такой вздор?

Академик Е.В. Тарле читал лекции студентам Ленин­градского университета без конспектов. Партийная ко­миссия упрекнула его: во избежание случайных ошибок лектору необходимо иметь конспект.

На очередную лекцию Тарле пришел с конспектом, прочел ее как обычно и, уходя, забыл конспект на кафед­ре. Студенты из любопытства заглянули в него, полиста­ли: то была стопка листов чистой бумаги.

В начале 1930-х годов, прослушав бездарный доклад о творчестве А.С. Пушкина в Большом конференц-зале главного здания Академии наук СССР в Ленинграде, Е.В. Тарле воздел руки вверх и произнес:

—      Я понимаю, конечно, что это — Академия наук,
но ведь в зале все же были люди с высшим образованием!

 

Вскоре после того как И.В. Сталин заявил, что М.И. Кутузов как полководец был «двумя головами выше» М.Б. Барклая де Толли, профессор С.Б. Окунь выступал на Ученом совете Ленинградского университе­та с докладом о войне 1812г. Один из оппонентов Окуня упрекнул его:

—      Великий Сталин учит, что Кутузов был на две
головы выше Барклая, а у вас получается — только на
одну!

 

Академик П.Л. Капица долго ждал приема у совет­ского посла в Лондоне. Не дождавшись, ушел, но оста­вил записку: «Послу и послице от Капицы».

После сталинского ГУЛага Ю.Г. Оксман работал в Саратовском университете под пристальным наблюде­нием властей.

—      Как вы себя чувствуете в Саратове? — поинте­
ресовались его московские друзья.

Ученый ответил:

—      Как еще живая чернобурка в меховом магазине.

 

На международной конференции по физике один из американских делегатов обратился к советскому ученому В.М. Файну:

How  аге уои?
Фаин ответил:

I am just Fine.

Игра слов: по-англ. fine — отлично

 

Академик-философ Г.Ф. Александров в бытность свою министром культуры СССР оригинально решал из­вечную проблему формы и содержания.

Как  именно? — спрашивали остряки друг у
друга. И отвечали:

Когда ему нравились формы, он брал их на со­
держание.

 

Академик Д.Е. Меньшов был энтузиастом науки и не имел семьи. Однажды, во время Великой Отечественной войны, он стоял в длинной очереди за хлебом. Кто-то из его коллег посоветовал ему:

—      Жениться вам надо. Пока жена будет в очереди
стоять, вы пару теорем решите.

Меньшов подумал:

—      Пожалуй... Но что я буду с ней делать после вой­
ны?!

 

Академик Л.Д. Ландау был очень худ, с большой го­ловой на длинной шее, впалой грудью, впалым живо­том... Атлетически сложенный врач укоризненно заме­тил:

Неважное у вас телосложение.

Это у вас телосложение, а у меня — теловы-
читание!

 

Некий аспирант протянул академику Л.Д. Ландау его книгу и попросил:

—      ЛевДавыдович, подарите мне вашу книгу с ост­
роумной надписью!

Ландау надписал: «Аспиранту такому-то с остроум­ной надписью».

 

Саратовский филолог Ю.Б. Неводов приехал в Мо­скву на факультет повышения квалификации (ФПК) при МГУ. Коллеги рассказали ему, что московские студенты расшифровывают аббревиатуру ФПК как «факультет престарелых кретинов». Неводов задумался:

—      Ну, ладно, кретин... Но почему престарелый?
Даже обидно.

 

Декан исторического факультета Саратовского уни­верситета им. Н.Г. Чернышевского профессор Игорь Парфенов готовил вступительное слово к празднованию 60-летия истфака. Незадолго до праздника коллеги дека­на поинтересовались:

Вы, наверное, уже сочинили свое «слово»?

Пока только заглавие придумал...

Какое же?

«Слово о полку Игореве»!