***
Любимец фельдмаршала Румянцева некий Замятнин поспорил с приятелем,
 что назовет фельдмаршала плутом. В тот же день за обедом он
 притворился рассеянным.
—	О чем, голубчик, задумался? — спросил его Румянцев.
—	Да вот тревожит меня одна мысль,— отвечал
Замятнин.— Ведь в человеческом роде только и есть две крайности:
 либо дурак, либо плут.
—	К какой же крайности ты относишь меня?
—	Ну, конечно, не к первой!
	***
Александр Васильевич Суворов остановился на ночлег в крестьянской 
 избе и с любопытством следил за тем, как хозяин доедал огромную
 чашу свинины.
—	Однако ты ешь с аппетитом,— заметил фельдмаршал.
—	Нет, барин,— возразил едок,— с хреном!
	***
Однажды Суворов встретил нищего, еще не старого и здорового с виду. 
В ответ на просьбу о подаянии фельдмаршал велел купить нищему
 топор и сказал ему:
—	Руби дрова! — с голоду не умрешь
	***
Разговаривая как-то с Ф.В. Ростопчиным, А.В. Суворов вдруг закричал петухом.
—	Александр Васильевич!— поморщился Ростопчин.— Что это вы? Петухом?!
—	Поживи с мое,— отвечал Суворов,— запоешь и курицей.
	***
Жена одного из суворовских офицеров, известная кляузница, пожаловалась 
 фельдмаршалу на то, что муж с нею груб.
—	Это меня не касается,— отмахнулся Суворов.
—	Но, Ваша Светлость, он заодно и вас бранит!
—	А это вас не касается!
	***
Перед итальянским походом Суворову был представлен интендантский
 чиновник. Окинув его взглядом, фельдмаршал сказал ему вместо приветствия:
—	Помилуй Бог, как ты толст! Я залезу к тебе в 
 брюхо погреться, когда озябну.
	***
Однажды Суворов спросил отличившегося в бою солдата, почему
 он с его храбростью не смог дослужиться до унтер-офицера.
—	Я был унтером,— отвечал солдат,— но разжалован за пьянство.
—	Помилуй Бог! — сочувственно вздохнул
 Суворов и обратился к своему секретарю.— Произвести его
 в унтеры и выдать 10 рублей на похмелье!
	***
На одном из дворцовых приемов к Суворову подошли две дамы,
 мужья которых завидовали фельдмаршалу. Одна из них,
 глядя на тощую грудь Суворова, увешанную орденами, вздохнула:
—	Ах, Александр Васильевич, вы так слабы, а на
вашей груди столько навешано! Вам, должно быть, очень
тяжело...
Ох,    тяжко! — отвечал     Суворов.— Вашим мужьям и не сносить!
	***
Когда гроб с телом А.В. Суворова подносили к воротам Александро-Невской лавры,
 кто-то выразил опасение, что он не пройдет в ворота.
—	Пройдет! — крикнули   из   толпы.— Суворов
везде проходил!
	***
Граф И.Е. Ферзен, пленивший в свое время Тадеуша Костюшко, вдруг был назначен
 директором кадетского корпуса. Скрепя сердце, боевой генерал повиновался.
Но вскоре над ним в качестве главного начальника поставили еще совсем юного
 великого князя Константина. Тут уж граф не выдержал и немедленно подал в отставку,
 заявив:
—	Не умею ни командовать детьми, ни подчиняться им!
	***
Во время русско-шведской войны 1788—1790 гг. однорукий комендант
 Нейшлотской крепости А.А. Кузьмин в ответ на требование противника открыть
 ворота и сдать крепость воскликнул:
—	Рад бы открыть, но у меня одна рука, да и в той — шпага!
	***
Возмущенный насмешками обер-шталмейстера Екатерины II Л.А Нарышкина 
 генерал-аншеф П.Б. Пассек вызвал его на дуэль.
—	Хорошо,— ответил, подумав, Нарышкин,— но с тем только,
 чтобы один из нас непременно остался на месте дуэли. Поедем вместе.
Пассек охотно согласился и, захватив с собой пару заряженных пистолетов,
 отправился за город в одной карете с Нарышкиным. 
За городом карета остановилась. Пассек, горевший желанием скорее 
убить насмешника, выпрыгнул первым. В тот же момент кучер 
тронул лошадей, и карета помчалась прочь. Нарышкин же,
 высунувшись из нее, кричал Пассеку:
—	Договор выполнен! Вы остались на месте дуэли!
	***
Последним (27-м по официальному счету) любовником Екатерины II,
 уже перешагнувшей шестидесятилетний рубеж, стал Платон Зубов.
 Кто-то из придворных остряков скаламбурил:
—	Эта любовь — истинно платоническая.
	***
Платон Зубов терпеть не мог цесаревича Павла и открыто дерзил ему.
 Однажды за обедом, прислушиваясь к завязавшемуся спору, 
 Екатерина II поинтересовалась, чье мнение поддерживает Павел.
—	Мнение Платона Александровича,— ответил цесаревич.
—	Разве я сказал какую-нибудь глупость? — ухмыльнулся Зубов.
	***
Павел I в присутствии английского посла обругал за пустяковую
 оплошность и повелел немедленно выслать из столицы какого-то сановника. 
Посол, знакомый с сановником, попытался вступиться за него:
 Государь, ведь он дворянин...
—	Знайте,— ответил послу царь,— 
что дворянин в России лишь тот, с кем я говорю и пока я с ним говорю!
	***
Некий дворянин подал Павлу I прошение о записи его в родословную книгу,
 причем заявил о своем желании прибавить к гербу предков девиз:
 «Помяну имя твое в роды родов». Царю прошение понравилось, и он решил
 наградить просителя. Вызвав его к себе, Павел распорядился:
—	Дать ему сто душ!
Проситель вне себя от радости распростерся ниц.
—	Мало? — спросил его Павел.
Дворянин никак не мог прийти в себя и молчал.
—	Двести душ! — объявил царь.— Мало?.. Три
ста!.. Тоже мало?.. Ни одной!!
	***
Заметив однажды на гвардейском смотру молодого 
И.И. Дибича (будущего фельдмаршала), Павел I был так шокирован 
его малым ростом и неказистостью, что тут же распорядился:
—	Сего безобразного карлу уволить немедля за
физиономию, наводящую уныние на всю гвардию!
	***
Павел I проверял гауптвахту и заметил, что караульный офицер в чем-то ошибся.
—	Под арест! — вспылил царь.
—	Прикажите сперва сменить, а уж потом арестуйте,—
 смело возразил офицер.
Павел внимательно присмотрелся к нему.
—	Ты кто? — спросил он.
Подпоручик Фролов.
—	Здравствуй, поручик Фролов!
	***
Ямщик привез лейб-медика Я.В. Виллие на ночлег в дом,
 который был уже занят Павлом I. 
Царь вызвал ямщика, потребовал объяснений.
—	Да ведь они,— указал ямщик на Виллие,— сказали про себя,
 что они и есть анператор.
—	Врешь, дурак! Император я, а он оператор!
—	Извините, батюшка! — упал в ноги царю ямщик.—
 Я не знал, что вас двое.
	***
Князь А.Н. Голицын, будучи еще камер-пажом, вызвался на пари
 дернуть за косу Павла I. Подавая царю за обедом тарелку,
 он взял и потянул его косу. Приятели Голицына обомлели.
—	Что такое? — дернулся Павел.
—	Ваше Величество,— почтительно объяснил камер-паж,— 
 коса Ваша покривилась, я ее поправил.
—	Спасибо!
	***
Обер-прокурор князь А.А. Вяземский как-то повздорил в Сенате 
 с графом П.И. Паниным.
—	Вы забыли, что я есть око государево! — воскликнул князь.
—	Скорее его бельмо! — возразил граф.